Жадная бирюза "Что за дьявол?» - Михей потянул подозрительно легко пошедшую вверх связку из стального тросика, шланга и кабеля. Продолжив скручивать ее на поверхности кольцами, убедился в своих опасениях — водяной насос отсутствовал. «Вот же зараза» - запоздало одернул руку, и тоненькая струйка потекла по ней и закапала в темноту. Тросик, словно перекусанный кусачками, топорщился в разные стороны и был покрыт вонючей черно-бирюзовой иловой слизью. На автомате вытер рану об штанину, смочил слюной. Во рту остался мерзкий привкус металла, гнили и чего то еще. С начала этого года вода из скважины ушла. Дренаж был тому виной или шахтная выработка, не важно. Главное — воды не стало, и уже не будет. Насос оказался бесполезен, как и затраченные на бурение деньги. Михей раздосадовано заглянул в обсадную трубу. Пахло тиной и сыростью. В кромешной темноте эхо падающих капель, где-то глубоко-глубоко внизу, преображалось стальными стенами в непонятные звуки. То ли шорох, то ли шуршание. Словно карабкающиеся наружу с самого дна. Списав их на насекомых и кровоток в ушах, мужичок хмыкнул, надел на трубу крышку, защелкнул замок. Грациозная тень легко соскочила с забора, замурчала с любопытством взглянув на хозяина. «Еще свалишься, глупенькая» - сказал любимой черной кошке Михей, потрепал ее за ухом и понуро отправился домой ужинать. - Вытащил насос? - едва вошёл, раздался зычный голос супруги из спальни. - Нет, дорогая, ушел он на дно. - Одна дрянь другую уронила... А достать не пробовал? - Как и чем я через семьдесят с лишним метров его достать должен? - Ну не знаю, ты же у нас мужик... Вечно у тебя отговорки: то крепления от телефона снять некогда, то насос достать не в состоянии. Только и можешь, что портить. Сам себе готовь тогда… - Стерва… - Что ты там вякнул? - Сказал «не беспокойся», солнышко! - ответил Михей и принялся греметь посудой… - Вставай, пьяннокио! Полдень почти, - вошедшая в темную комнату пышнотелая Варя раздвигала жалюзи, - а ты тут опять грудой дров валяешься! Дел по горло! "А ну брысь! - прикрикнула на дремлющую в ногах мужа кошку, замахнувшись тряпкой. - Марш на улицу, бесполезный комок шерсти!". Михей поднялся и принялся зевая натягивать штаны. Голова трещала от выпитого накануне. - Ну-ка, ну-ка, - заинтересованно склонилась благоверная: - Что это у тебя? Михей с трудом разлепив глаза уставился на свои тощие руки, а после на впалый живот — они красовались мелкой розовой сыпью. - И на спине тоже, - заметила Варя. - Ветрянка что ли? Опять заразу домой притащил? - Я уже болел ветрянкой, - слабо отозвался мужчина, - а вот зараза двадцать лет назад прицепилась и долбит. Не привыкать… - Шо-о-о? Все, сегодня спишь сам! Где хочешь. Хоть на полу! Михея штормило: - А? Что вчера было то? - Ага, не помнишь значит как нажрался опять за ужином? Пьешь, паразит, пока не вылакаешь все, что есть. Меры не знаешь. У-у-у, - женщина продемонстрировала крупный твердый кулак. - Прибила бы! Не надейся похмелиться - я все остатки вылила! - Ну прости, Варь, перебрал... - виновато ответил совершенно разбитый хозяин дома, скрестил руки и принялся почесываться. - Не вздумай чесаться, хуже сделаешь! - Варя была в ярости. - Как всегда, в общем... Хватит бациллу унылую изображать, скотина немытая! Зуд действительно становился нестерпимым, словно Михей прошлой ночью спал не на мягкой двушке, а на стекловате и ей же укрывался. - Ешь и иди в больницу. - Раздраженно настаивала супруга. - Ты мне тут больной не нужен. - Что я там забыл? - отмахнулся Михей. - Просто аллергия. Сама скоро пройдет. Я лучше время с большей пользой потрачу. Так, пообедав вместо завтрака, человек простых потребностей занялся домашней рутиной. Убегая от сварливой грымзы, Михей часто находил отдушину в прополке своих ухоженных грядок. Изредка почесываясь, мужчина вскоре напрочь забыл о сыпи. Варвара Николаевна же весь остаток дня просидела за новеньким смартфоном, обновляя маникюр. Укладываясь вечером спать в гостиной, Михей отметил, что сыпь с рук и живота исчезла почти совсем. Лишь немного донимало поднявшееся давление… Всю ночь от полудремы до пробуждения Михей, чего с ним не случалось уже очень давно, провел в кошмарном бреду. Паника гнала шахтера по бесконечным переходам лабиринта которому не было конца и края, а слабый свет от старой коногонки раскачивался из стороны в сторону, рисуя за каждым углом причудливых уродливых монстров. Чутье подсказывало Михею, что тут он действительно может повстречать нечто настолько омерзительное и жуткое, беспокоить которое совершенно не стоит. И пусть шахта эта походила на те в которых он усердно отработал большую часть своей жизни, было тревожно - это множество пустот создавалось явно без участия человека: без страховочных каркасов и перекрытий, механизмов и принудительной вентиляции. Где-то она имела почти округлые очертания, но чаще - словно пробитые некой неведомой неприродной силой ходы с острыми обломанными краями. Пещера, в которой ожидает новую жертву огромный и голодный зверь. Все острее коногон чувствовал чье-то присутствие позади и усиливающийся с тем неподконтрольный ужас. Воздух раскаленными жалами обжигал легкие, сердце готово было выскочить из груди, а тело покрыл липкий предательский пот. Поднятая пыль, которая была повсюду, норовила обнять его и задушить. В какой то момент, ведя рукой по стене, он обернулся на странный и пугающий своим нарастанием звук: “скра-ап… скра-а-ап...” - из-за пройденного ним минутой назад поворота, полетели осколки раздробленных кусков породы, а следом показалось светящееся бирюзовым бесформенное извивающееся нечто. Почуяв опасность, Михей побежал, едва успев пригнуться, оцарапав свод тоннеля каской. Петляя по очередным поворотам и перепрыгивая частые провалы на пути, уходящие глубоко-глубоко вниз. Преследовавшая его бирюзовая клякса не отставала, стремительно перекатываясь волнами по пробитым в толще ходам, по кривым стенам и потолку. Словно спрут за своей добычей тянулось к мужчине множеством граненых тонких сильных щупалец, кроша камень в пыль. Михей выдыхался, а чудовище все сокращало и сокращало дистанцию. Он уже начал терять надежду на спасение, как неожиданно впереди показался просвет от открытого круглого люка в потолке, а за ним чистое голубое небо. Михей из последних сил подпрыгнул и начать карабкаться цепляясь за мелкие трещины, обдирая руки в кровь. Едва мужчине удалось взобраться и закрыть люк, как на стальную поверхность посыпались сокрушительные удары преследователя, оставляя на той глубокие вмятины… Михей со стоном вздохнул открыв глаза, но в кромешной темноте ночи не увидел ничего, кроме желтых блестящих глаз кошки, пристально таращившейся на него с противоположного конца гостиной комнаты… Утром следующего дня Михей вертелся перед зеркалом так и сяк. Царапина на ладони затянулась, а вот сыпь не исчезла и перешла на спину. Если раньше она была розовой, то теперь побагровела, собравшись в районе поясницы и лопаток, на которых появились отвратительные прозрачные пузыри. Зуд стал невыносимым. Именно он и разбудил Михея. Вся спина «красовалась» кровоточащими расчесанными царапинами. Несчастному было худо. Его шатало от высокой температуры, тело бил озноб. Суставы опухли, потемнели и их ломило так, что требовалось приложить немалые усилия для простейших движений. Варвара поохала, попричитала, высказала супругу, какой неблагодарной сволочью она его считает, но все же вызвала на дом врача. Тот приехал, снова уложил Михея в кровать, измерил давление, температуру, сделал укол и назначил постельный режим. Сообщил жене об инфекции, а если будут осложнения и о необходимости госпитализации. Напомнив, чтобы больного не беспокоили лишний раз, удалился. Подступили сумерки. Мужчине не спалось. Ворочаясь в кровати с боку на бок, Михей никак не мог принять удобную позу. Да ещё и луна светила ему прямо в глаза. Осознав, что безоговорочно потерпел поражение в борьбе с бессонницей, мужчина поднялся и подошёл к окну. Его руки замерли, когда он собрался задвинуть шторы. Сегодня луна, определенно, была сама не своя. Огромная, бледно бирюзовая и как будто вогнутая вовнутрь. Михей отметил, что любуется как вкопанный удивительным узором по всей поверхности диска - тремя длинными ломаными спиралями, выходящими из центра, блуждающими несколько десятков раз и теряющимися на самой кромке. Пронизанными множеством пересечений соседствующих витков. Пока Михей завороженно наблюдал за луной, странный узор на ее поверхности пришел в движение. Спирали завращались, а поверхность под ногами Михея задрожала и он увидел через окно, как пыль, листья и различный мусор отрываются от земли, поднимаются в воздух и устремляются к диску луны. Следом летят мусорные баки, животные и люди, машины, вырванные с корнем деревья, разваливающиеся на лету дома. Попадая на край одной из спиралей, устремляясь по ней к центру диска, измельчаясь узорами вдруг ставшими острыми зубами. Михей почувствовал, как его дом отрывается от земли и летит, рассыпаясь по кирпичику, все выше к прожорливой омерзительной пасти. Последнее, что он увидел, были раздвоенные как латинская буква "W" зубы по всей протяженности спиралей глубокой хищной воронки… Михей хрипло закашлял. Поднялся и принялся бесцельно бродить, отходя от увиденного во сне. На весь дом в соседней комнате храпела жена. Включив свет на кухне мужчина заметил, что кошка, не сводя с него глаз, прячется за холодильником: "Симочка, кис-кис... Маленькая, чего ты туда забилась? Иди ко-мне. Гляди, какую вкуснятину я тебе положил в миску". Кошка даже не шелохнулась. Михей потянулся к ней, но тут же был с шипением оцарапан. «Ах, ты!..» - он замахнулся тапком и животное опрометью ринулось из комнаты. Очередная полоса невезения навалилась на него волной глубокой усталости. Появилось непреодолимое желание накатить стопочку, но все что было грымза вылила, да и кишки скручивало в болезненный канат. Вместо этого Михей наполнил себе стакан воды, уселся за стол и прикрыл глаза. Было не по себе. С того самого момента, как проснулся, мужчина кожей чувствовал чей-то взгляд. Пристальный, оценивающий. Неприятное чувство не уходило, по спине пробежал холодок и Михей резко повернулся корпусом, чтобы размяться. Раздался неприятный треск лопнувшей ткани. Трясущимися пальцами мужчина ощупал футболку сзади и скинул, предчувствуя "лестные" отзывы супруги о его неловкости. На удивление материя оказалась целой. Выйдя в коридор, повернулся к зеркалу спиной. Кровоточащие ранки на пояснице уже успели покрыться грубой корочкой, и вот теперь она лопнула, обнажив белесую ткань. Длинная широкая ломаная полоса на всю спину, раздвигающая кожу в стороны. Долгий шахтерский путь укрыл высушенное, но все еще сильное тело Михея многочисленными шрамами и добавлять новый ему совсем не хотелось. Горняк поспешил к домашней аптечке и принялся растирать Левомеколь вокруг раны, сожалея о том, что не сделал этого раньше. Кожа под коркой была удивительно мягкой и пальцы легко продавливали ее. Михей надавил чуть сильнее, и вся кисть руки провалилась во внутрь его тела, нащупывая пустоту. От неожиданности у Михея перехватило дыхание и потемнело в глазах. Его охватил резкий приступ паники, словно он угодил в чью-то беспощадную авантюру. Последнее, что увидел мужчина, перед тем, как упасть в обморок, были тянущиеся вверх кончики раны. Словно зловеще довольная и дикая улыбка. Знания, древнее чем медленно ползущая по небу луна, копившиеся миллиарды лет, разливались по онемевшему сознанию мужчины вместе с каплями чернил спрута. Передавая несущийся лавиной информационный бред, сводя его с ума, бесповоротно деформируя разум и тело. Михей престранно себя чувствовал. Словно и не человек он вовсе, а кремниевый клубок сочлененных щупалец, смысл существования которого - бесперебойно обеспечивать Творца энергией. Поверженное и израненное божество возникло в памяти из бесконечной вселенской пустоты, еще когда кора оборачивалась в мантию, заканчивая терраформирование планеты Земля. С тех самых пор Оно затаилось в глубине. Питается, набирается сил. “Скра-ап… скра-а-ап… Скра-ап… скра-а-ап...Скра-ап...” Во мраке бессознания спрут продвигался по одному из многочисленных тоннелей сокращаясь и вновь выбрасывая свои щупальца, объятый бирюзовым фосфоресцирующим огнем. Иногда он замирал на развилке, бил щупальцем по стенке и начинал мелко дрожать, подбирая частоту для резонанса, а затем продолжал путь. Бледные, почти видимые волны вибрации рисовали на несколько мгновений очертания растянувшейся паутины тоннелей. Где-то глубоко под землёй, среди тысячь выработанных ходов, сотни сородичей разбирали свежие горизонты или прорабатывали новые направления. В основании этой сети огромную пустоту заполняла пасть с чернильным сводом, через червоточины которого в нее летели куски добычи, насыщая Творца. За долгое время службы спрута, его щупальца пришли в негодность - большинство покрылось трещинами, а несколько и вовсе откололось. Находя новую залежь поставщик скручивал конечности в тугую спираль и буром ввинчивался в нее. Отколотые куски сбрызгивал чернилами, переправляя через червоточины доставщикам, что сновали по своду над Творцом. Связанный общим резонансом механизм работал исправно - из великого зева появлялись замены изношенным сородичам, которые вместе с породой соединялись с Владыкой. Цикл жизни доставщиков был не долог, а поставщиков и того меньше. Тот, в чьей памяти пребывал Михей, трудился на периферии, и перед самым концом, старался выжать максимум из изношенного тела. Особо ценны энергией были фрагменты органики, и спрут совершал свой последний рейд к поверхности, попутно выискивая корни растений, червей и мелких животных - замену тоннам пустой породы. “Скра-ап… скра-а-ап… Скра-ап… скра-а-ап...Скра-ап...” Вдали от владыки было очень холодно и пусть бурить становилось легче, чернила иссякли. Поставщик потратил остаток жизненной силы, чтобы отправить последнюю находку, пусть и не органическую, а следом самого себя… Михей открыл глаза уже почему-то на семейной двушке: "Что за дурь мне снится в последнее время?". Супруги нигде не было, лишь рядом с кроватью стояли ее домашние тапочки. «Куда это она намылилась с утра пораньше?» - подумал и окликнул Варю, но жена не отозвалась: «Может в магазин пошла или в аптеку?». В это верилось с трудом — что бы ради него, да в такую рань: "Ну и черт с тобой". Радио на кухне, настроенное на восьмичасовое включение, затрещало новостями. Припомнив ночное происшествие, мужчина направился к зеркалу и опешил. «Ох и морда! Допился! У всех белочка, а у меня улыбочка! То-то я бабу свою сегодня попугаю вдоволь!» - истерично загоготал Михей. Мужчина почесал поясницу и улыбка на спине изогнулись, стала шире. Губы приоткрылись, демонстрируя вязкую черноту, на фоне которой вращался спиралями бирюзовый диск, а наружу, в замену языка, выползли острые извивающиеся сегментированные щупальца. Лицо на спине определенно было живым. Холодный озноб прошил тело Михея, ноги подкосились, и он повалился на зеркало. Внутри шкафа, что-то завыло: испуганно, душераздирающе печально, обреченно. Михей отпрянул, рефлекторно хватая ручку дверцы шкафа на себя. Наружу вылетел визжащий чертенок с выпученными глазками. В утреннем полумраке блеснули острые коготки и Михей машинально, опасливо отвернулся, приседая. Крохотные подушечки заелозили по его спине, отчаянно пытаясь зацепиться за кожу, оставляя на ней глубокие царапины. Михей выпрямился скинуть остервенелое животное, но увидел лишь, свисающий из мерзкой улыбки черный кошачий хвост. Грозди пузырей на лопатках Михея пришли в движение, выворачиваясь черными точками-зрачками, завершая преображение жуткого лица на его спине. Физиономия сложила импровизированные губы в трубочку и втянуло хвост несчастного создания словно макаронину. Раздался последний кошачий визг и все смолкло. Словно животное провалилось в бездонный колодец, где суть не имеет значения, и все деяния тщетны. Провал ужаса и боли, переполненный извивающейся и голодной смертью. Михей увидел монстра, поселившегося в его спине, существовавшего в бесконечной темноте еще до появления бога. «Симочка... Ах ты ж, тварь! Ты ответишь мне, падла, за кисуню!» - мужчина ринулся из комнаты на кухню. Радио вещавшее о том, что наконец-то в этом 2024 году коронавирус окончательно побежден силами содружества ученых-медиков четырех стран, смолкло. Михей не найдя ничего более подходящего его задумке, вырвал шнур питания, и принялся хлестать себя, целясь в ехидную морду. Когда в страстном порыве негодования он попал по лопатке с пузырями, несколько из них лопнуло, освобождая наружу мерзкую белесую жижу. Тут же мужчина осознал, что ослеп на один глаз, на долю секунды увидев лицо своей сонной супруги, что с ужасом приближалось к нему, в ночной полутьме. Взбудораженный этим явлением Михей, с удвоенной силой принялся хлестать себя, роняя горькие слезы. Выкрикивая проклятие за проклятием мужчина продолжал увечить кожу на спине, оставляя красные рваные полосы, но ухмылка, даже покрываясь рубцами, лишь растягивалась еще шире. Михей схватил осиротевший мобильник, набирая неотложку. В трубке раздались гудки, а затем медлительный женский голос: «Скорая помощь слушает. Говорите...». Собрался накричать на дуреху на том конце, но вдруг издал лишь бесполезное шипение, и почувствовал спиной, как лицо растягивается в очередной ухмылке. Его руки задрожали, пальцы разжались и телефон упал на пол - что-то черно-бирюзовое, подчиняя себе, прорастало насквозь. Горняк панически осознал, что окончательно теряет контроль. Боль неестественных изменений пронзила тело. Михей истошно закричал, захлебываясь кровью. Суставы затрещали, выворачиваясь в противоположную сторону, заполняясь черной жижей, сочащейся через разрывы кожи. Бездонная глубина выходила на передний план сознания, отбирая тело, жизнь, становясь чем-то невообразимо жутким, стремящимся дотянуться до всего живого вокруг. Шея поддавшись изменениям была отторжена новым владельцем и голова, хрустя позвонками, безвольно упала на грудь, уставив пораженный катарактой глаз в пол. Нечто огромное и невероятно древнее вытесняло метающееся «я» Михея в самый пыльный угол лабиринта сознания. Внезапно пришло понимание, что для завершения трансформации чудовищу нужна последняя трапеза. Находясь на грани окончательного помешательства и забвения, Михей неимоверным усилием изувеченных ног толкнул себя на торчащий в стене штырь. Распоров брюхо осел на пол и, истекая черной кровью, зашелся булькающим смехом, пока с его губ пеной окончательно не вытек остаток жизни… «Ау-у-у!.. Есть кто дома? Ма-ам? Папуля? Вы где попрятались? О, привет. Чего это ты без света? Мама позвонила, сказала, что ты приболел. Карантин сняли и вот приехала тебя навестить. Как ты себя чувствуешь? Я ужасно соскучилась по вам!». Силуэт, что совсем недавно был Михеем, раскинул руки в приветствии и заключил девушку в объятия...